Депутат от Партии регионов, первый заместитель председателя Комитета по вопросам свободы слова и информации, председатель подкомитета по вопросам телевидения и радиовещания Елена Бондаренко рассказала о черных списках журналистов Партии регионов, медийных манипуляциях и о том, чем журналисты похожи на политиков.
В одном из украинских изданий появилась информация о том, что центральный офис Партии регионов требует от местных ячеек собрать информацию о журналистах с подробным описанием их политических предпочтений. И письмо якобы подписано вами. Прокомментируете эту информацию?
Наверное, те, кто его написал и представил как сенсацию, перепутали рекламу нового шоу Big brother, которое стартует на одном из украинских каналов, с реальностью.
Регионалы сейчас формируют медиа-карту по регионам, т.е. собирают все официальные и открытые данные о СМИ воедино. Но список данных по сравнению с тем, который приписан нам, скромнее. Кто дописал – загадка. Или сам автор этой «сенсации» постарался, или его подставили. Как меняется смысл, когда к реальному документу что-то добавляют, продемонстрирую на примере: вот слово «законно». Допишите всего 5 букв и получится «противозаконно».
На днях президент Украины создал Межведомственную рабочую группу по анализу состояния соблюдения законодательства о свободе слова и защите прав журналистов. Чем конкретно будет заниматься эта группа, в состав которой вы также вошли?
Отвечу очень просто: мы будем рассматривать конкретные случаи нарушения прав журналистов, их ущемления, а также, если будет иметь место цензура. То есть всем, что связано с препятствованием деятельности медийщиков.
Когда работали журналистом, приходилось ли вам сталкиваться с цензурой?
Конечно. Сегодня тотальная и системная цензура отсутствует, но есть цензура отдельных мелких чиновников. Я, как народный депутат, пишу много запросов и обращений и обращаю внимание на то, что часто не получаю ту информацию, которая мне нужна. Это самоцензура со стороны тех, кто мне не предоставил данную информацию.
В связи с чем возникает самоцензура? Чего боятся?
Не знаю. У каждого из нас свое видение мира, определенные принципы, убеждения, взгляды. Это все формирует рамки в поведении и мыслях. Фактически вся наша жизнь – самоцензура.
Журналисты, особенно репортеры, довольно часто вовлекаются в игру «сильных мира сего». Обычно они не анализируют происходящее. Возможно, сегодня именно журналисты не осознают, что играют по этим правилам?
Вы правы. К сожалению, сейчас большая часть репортеров втягивается в такую игру, некоторые все понимают и противопоставляют этому свой профессионализм. Чем профессиональнее журналист, тем больше он руководит информационным процессом. Конечно, у нас давно существует практика запуска медийных вирусов, выгодных для той или иной политической группы. Классический пример, который, я надеюсь, войдет в учебники по истории журналистики, если она у нас сохранится... Это пример 2009 года, так называемая пандемия свиного гриппа, которой не было и которую создали руками журналистов. В итоге заразилось все общество.
Осенью, когда депутаты Верховной Рады вернутся с каникул, какие законопроекты относительно свободы слова будут вноситься в сессионный зал?
Не существует такого обязательного внесения всеми и сразу каких-то норм. У нас сам депутат, или с коллегой, вносит тот законопроект, который считает нужным. Никто сверху ничего не требует, и это достижение украинского парламентаризма. Я могу сказать, что актуально сегодня. Прежде всего, наше государство отстает, в том числе законодательно, от перехода на цифровое телевидение. 2015 год – предельная дата, когда Украина должна перейти на цифровой формат. Но это будет достаточно болезненный процесс для телевизионного рынка, прежде всего, в регионах, поскольку не все смогут обновиться технически из-за больших финансовых затрат. В такой ситуации очень трудно выжить бизнесу. Кто-то вынужден будет продать свой небольшой бизнес или маленькую телерадиостанцию, или кабельную компанию... Как сдержать эти процессы и обеспечить качественную конкурентную среду – одна задача. Другая задача – каким образом мы будем «перевооружать» старые телевизоры для того, чтобы украинский зритель смотрел телевидение в цифровом формате. Сам Закон «О телевидении и радиовещании» не позволяет организационно выполнить все то, что требуется в условиях перехода на цифровое вещание.
В одном из своих интервью вы сказали, что журналисты в Украине становятся похожими на политиков. Откуда такая тенденция?
Мне сложно говорить откуда она взялась, но с прискорбием наблюдаю, как украинская журналистика из королевы фактов превратилась в служанку интерпретаций и оценок... То есть журналисты пытаются апеллировать не к фактам, а к собственному «фу», стать в пессимистическую позу или позу ментора-морализатора. Кстати, в этом смысле у меня есть соратники по журналистскому цеху, мегаопытные люди, которые говорят, что поучать кого-то – дурной тон. После этого я сама стала более сдержанной в своих оценках. Я понимаю, что поучать кого-то – неблагодарное дело. Пока человек сам не признает собственных ошибок, напрасно его чему-то учить.
Самое главное для себя – определиться, чего ты хочешь, очертить план действий и, не обращая внимания на сплошную критику, скорее всего, даже критиканство, идти вперед. В политике могут критиковать, пытаются обидеть... Еще Рузвельт сказал: «Не идите в политику, если кожа у вас чуть тоньше кожи носорога». Я за шесть лет в политике нарастила толстенную кожу. Обидеть меня очень сложно, практически невозможно. Я иду своим путем и выполняю поставленные передо мной задачи.
Один из западных политиков сказал, что часто приходится отвечать на одинаковые вопросы журналистов. Украинским политикам тоже?
Да, и довольно часто. Иногда складывается впечатление, что человек пришел на интервью и даже не читал того, что ты раньше говорил. Я к этому отношусь с терпением, ведь именно такие вопросы интересуют журналистов.
Вы работали в политической журналистике. В чем заключалась сложность работы с политиками?
Кто-то не хочет давать интервью, кто-то идет на контакт упорно, но поднимая неинтересные темы, с точки зрения общества. Все было, но мне политическая тема очень нравилась, и как следствие, я сегодня работаю в парламенте... Я очень благодарна одному человеку, который привел меня в политическую журналистику. К ней я пришла из экологической тематики и к тому времени совсем ничего не понимала в политической ситуации. Тот человек, которого я очень уважаю, предоставил мне массу информации. Обычно мы с ним собирались вечером после работы, и он мне рассказывал, кто является лидерами политических партий, блоков, какие у них программы, кто из политиков вовлечен в скандал и какой именно.
Назовите этого человека.
Я не хочу озвучивать его фамилию, ведь этот уважаемый человек не давал согласия называть себя.
Есть много рейтингов в отношении ов прессы, но если отбросить их все, кто, по вашему мнению, является настоящим ом журналистов?
Прежде всего, ом прессы является коррупция в ней. Пока журналисты не признаются себе, что среди них есть коррупционеры и взяточники, пока журналисты будут считать себя святее Папы Римского, пока не будут замечать ошибки за собой, мы далеко на таком возу не уедем.
У Партии регионов есть черный список «некомпетентных» журналистов?
Нет. Но я думаю, что у каждого политика этот список свой. Я точно знаю, что у нас есть политики, которые принципиально не хотят ходить на то или иное политическое ток-шоу, и мы не можем их заставить это делать.
Как считаете, важно для журналиста иметь профильное образование?
Считаю, что это не самый главный фактор, но он достаточно важен. Есть принципы журналистики, кодекс, законодательство, регулирующие работу журналистов. Очень часто сталкиваюсь с тем, что журналист, который долго работает, мало знает о своих правах и, к сожалению, еще менее о своих обязанностях.